Тетрада Величко - Страница 111

111

— Чем, мавка? — с сарказмом и даже зло смеялся в ответ Кузьма, правда, обнимал ее все равно крепко и нежно. — Опять на завод? Чтобы едва сводили концы с концами, загибаясь от работы? Чтобы ничего не хватало? Даже на таблетки, от которых жизнь зависит? Нет уж, на фиг. Я для нас с тобой нормальной жизни хочу, ясно?! Чтоб квартиру купили через пару лет, расписались нормально, по-человечески чтобы все.

И она прекращала спорить. Только страха в душе становилось все больше, о котором Кристина вслух не упоминала.

Потому, когда Вадим с Кузьмой ввалились в коридор квартиры — не удивилась и не опешила. Просто поняла, что все плохо. Моментально. За одну секунду, пока вглядывалась в его бледное лицо, сжатые челюсти и темные глаза, полные чего-то такого, что она иногда ощущала в любимом, но никогда не видела так явно еще. Что заставляло обычно дрожь идти по ее позвоночнику.

Только не до того! Плевать!

Отодвинула на задний план все тайны и загадки. Подбежала, подставив любимому плечо с другой стороны. И начала осматривать его, едва они вместе с Вадиком довели Кузьму до кухни.

Ничего не спросила о том, почему он не отвечал на ее звонки и где был до двух часов ночи. И о случившемся — не задавала вопросов. Ее не это сейчас интересовало, а огромное пятно крови, расплывающееся на рубашке, которую Кристина ему утром с таким удовольствием гладила, потому что для любимого…

Рана показалась ужасной. Она достаточно бывала в операционной, спасибо Карецкому, который таскал ее на все операции, где сам ассистировал, договариваясь с врачами. Да и саму Кристину уже звали анестезиологи — любили рвение у студентов и желание научиться. А благодаря дружбе с Русланом, который там почти жил, и Кристина «своей» в больнице стала. И все же, одно дело — смотреть, как оперируют чужого и незнакомого тебе человека, понимать, что для его же здоровья и блага лезвие разрезает кожу и мышцы, нарушая целостность тканей. И совсем другое — видеть разверзнутую кровавую глубину на теле самого дорогого и близкого человека, того, без которого своей жизни не представляешь. Смотреть на зияющую дыру, расходящуюся при каждом его вздохе, пытаться свести ткани руками — и понятия не иметь: есть повреждение печени? Задет ли кишечник? Брюшина? Сколько артерий или вен перебито?

Она не хирург, видит Бог. Хоть Рус пару раз и предлагал Кристине вместе с ним оперировать, обещая поднатаскать, сам учил узлы вязать и ход операций проверял перед экзаменом по госпитальной хирургии — Кристина и близко не ловила в этом такого кайфа, как Руслан. А вот анестезиология была ей близка и интересна. И руки не дрожали никогда, пусть многие однокурсники бледнели при одном слове «интубация».

А сейчас ее ужасная, противная, неконтролируемая слабость одолевала, превращая руки в безвольные плети, лишая привычной уверенности и всех знаний. Словно впервые столкнулась с болезнями и травмами, никогда учебника не открывала — все забыла в этот момент, пытаясь осмотреть его рану. Ничего вспомнить не могла от страха за Кузьму. И так остро, отчетливо поняла, почему им говорили преподаватели, что врачи «своих» не берут лечить. Ужасное, разрушающее чувство страха ошибки… Сомнения в себе…

В глазах потемнело и тошнотворный комок подкатил к горлу.

Господи! Кристина в самом страшном кошмаре себе такую ситуацию представить не могла. Кузьма, ее любимый, самый родной и дорогой человек в мире — лежит перед ней на полу, тяжело дыша. Кожа покрыта мелкими каплями холодного пота. И весь в крови…

— Зашивай, мавка, давай, — хрипло велел он, поймав одной рукой ее подбородок. Заставил смотреть на него. Глаза в глаза.

У нее у самой моментом спина взмокла.

— Надо «скорую», родной, — голос предал, несмотря на то, что Кристина очень старалась сохранить выдержку. — В травмпункт. Или в хирургию.

Руки, которыми она ему живот ощупывала — дрожали так, словно ее лихорадило.

— Здесь оперировать, может, будет надо. Не просто швы. У тебя может быть внутреннее кровотечение, я так не обнаружу всего… И я же не хирург…

— Нельзя «скорую», Кристина, — Кузьма так серьезно посмотрел ей в глаза, словно это не у него брюшная стенка мышцами зияла, продолжая кровоточить.

И все еще держал ее лицо, не позволяя Кристине отводить глаза.

Вадим вышел в соседнюю комнату, с кем-то эмоционально говоря по телефону, матерясь через слово. Но Кристина никак в смысл того разговора вслушаться не могла, хоть и хотела уже несколько раз сказать, чтобы Вадик говорил тише. Соседи проснутся, ночь же на дворе…

Только это все шло по заднему плану сознания. А в разуме доминировала, прессовала ее саму одна-единственная мысль — хоть бы выжил… Хоть бы не было внутренних повреждений… Как ей проверить? За какие симптомы первыми браться?

Уже все тело трясло, не только руки. Мозги не соображали. Мысли, казалось, метались, разбегаясь от любой попытки Кристины хоть как-то сосредоточиться.

— Мавка, соберись! — Кузьма это понял. Всегда читал ее, как открытую книгу. Да и была она таковой для него. — Ты все можешь. Что я, не знаю, что ты одна из лучших на своем курсе? И какого хр**а ты тогда столько шляешься по больницам с этим Карецким? Зря я тебе, что ли, дружить с ним разрешил? Сама же говорила — ради практики, — хмыкнул Кузьма.

Поддевал ее, на их вечные пререкания все переводил. Отвлекал от страха. Не то чтобы любил Руслана, но общался пару раз, четко дав понять, кто и что собой для Кристины представляет. Да Карецкий особо и не претендовал на ее чувства вроде, что Кузьму и успокоило. А вот общности интересов и тяге к медицине был рад, и всегда с удовольствием делился всем, что сам узнавал. Искренне дружил, ни на что не намекая. Да и Кристина никогда повода не давала. Не нужен ей никто кроме Кузьмы, и не был никогда.

111