Тетрада Величко - Страница 29

Обиделся. Будто это она шлялась по бабам и о безопасности не думала. Потому и слухам верить готов, что сам не безгрешен. И о нем такие же слухи по больнице в свое время ходили. Только правдивые, как выяснилось.

Кристина поднялась с дивана и начала разыскивать расческу.

— ДНК-тест на отцовство сейчас сделать — не проблема, — спокойно заметила она. — Да и платить ей ты не отказывался.

Нашла искомое, подошла к двери на балкон, рассматривая улицу. Принялась медленно расчесывать волосы. Не любила на ночь заплетаться, свободными волосы оставляла, а оно спутывалось. Глупости это все. Надо стричься, точно.

— Ты сына-то сколько раз за эти годы видел, Рома? — так же ровно уточнила Кристина, не оборачиваясь. Впрочем, ей было видно отражение мужа в стекле. — С чего это вдруг еще отпрысков захотелось?

— Киса…

Роман глубоко вдохнул, шумно и тяжело втягивая воздух в себя. И поднялся с дивана. Подошел к ней сзади и обнял. Кристина не вырывалась, продолжая расчесываться. Она сама его выбрала, так к чему глупые истерики?

— Я же уже извинялся. Да, я натворил дел…

— Рома, не надо. Я не упрекаю. И этот вопрос мы давным-давно решили, — опустив руки, она накрыла его ладонь своими пальцами.

Повернулась и посмотрела в глаза мужу.

— Я не хочу детей, Рома. Мы это обсуждали и тебя все устраивало, насколько я помню. Что сейчас изменилось?

Внимательно глянула Роме в глаза. Он же отвернулся. И даже отошел.

— Ничего. Взрослею, может? — не глядя в ее сторону, буркнул муж. — И тебе бы пора не только о карьере думать. Женщина же…

А Кристине почему-то показалось, что его внезапно вспыхнувшие родительские порывы имеют прямое отношение к вчерашним упрекам в сторону Руслана. Решил ее в декрете от «мнимого любовника» спрятать? Или и от работы, и должности тоже? Рома никогда на словах не возмущался вроде, что ее заведующей назначили, хоть он и старше, и работал дольше. Но иногда что-то проскальзывало в отношении, и в словах — обида, что ли…

Внутри стало как-то гадко и противно. Словно привкус плесени во рту. И вспомнилось то, что сопровождало их брак лет семь назад — сплетни, его измена, беременность медсестры в терапии…

Самое странное, что Кристина не ревновала даже тогда. Просто противно стало. И обидно. Она ему никогда не изменяла, что бы там душу не рвало. Она тогда даже не разговаривала с Кузьмой, не видела три года, не писала ему. И он ее не трогал, честно выполняя требование Кристины. С Карецким держалась в пределах рамок «коллеги». Так искренне старалась стать счастливой в семье, которую решила с Романом создать. А он…

Самое странное и непонятное для нее, что Роман даже не любил эту Тоню. Просто тр**ал, потому что та дала понять, что не против. Считал это допустимым, ведь он такой красивый, такой милый — что же удивительного, что женщины перед ним устоять не могут?

Это не Роман ей говорил, это его мать, свекровь Кристины, за сына заступалась, когда все раскрылось. Уговаривала невестку простить и понять, обещала, что сама на сына повлияет, вставит ему мозги, чтобы больше семьей не рисковал. Отец у него бабник тот еще по молодости был, так что она Кристину понимает, но больше не допустит, чтобы Ромочка…

Кристина ей слабо поверила — свекровь сына баловала страшно, даже в таком возрасте, ни в чем не отказывала. «Ромочка» в ее доме и вилку сам не должен был брать, только сидеть во главе стола, как царь. Помнится, когда Кристина это впервые увидела, поблагодарила за приглашение, встала и пошла к двери одеваться. Взбесила мать Ромы таким отношением. Тогда еще не свекровь. Возможно, не брось Роман все в тот момент и не побеги за ней, и не было бы ничего. Не понимала она такого поведения, не могла сопоставить милого и внимательного врача, с которым работала вместе, вежливого и серьезного, с этим… «маменькиным сынком».

Но Рома догнал ее. И поклялся, что такого не повторится. Говорил, что он мать расстраивать не хочет, сердце у нее давно шалит, а ему не сложно позволить себя опекать…

С одной стороны, для Кристины в тот момент было дико смотреть на взрослого мужчину двадцати восьми лет, который все еще живет с родителями и ничего не предпринимает, чтобы это изменить. С другой… она тогда так устала от «мужчин с титановым стержнем» внутри, которые раз за разом «проезжали» по ее сердцу своей принципиальностью, словно трактором…

Так хотелось покоя и уюта. Просто тихого семейного счастья. Без оговорок, без тайн и долгих ночных ожиданий, без ужаса, когда не знаешь, вернется ли? А если вернется — позволит ли ей рядом быть? Без того, чтобы ее в сторону ради карьеры отодвигали, предпочитая нелюбимую, но выгодную дочь чиновника из министерства…

Кристина тогда просто от жизни устала. От постоянной боли, пожирающей душу и сердце, от пустоты внутри. Ей казалось, что она готова искренне отдать всю свою, никому не нужную нежность и сердце Роме. И Кристина старалась, честно старалась…

— Киса, но это же не значит ничего! Я тебя люблю, это так, глупости, ошибка, — убеждал ее Роман, когда оказалось, что сплетни медсестер не такая уж больная фантазия. — И разводиться я не хочу, что ты говоришь такое?! Ты — моя жена, и я тебя люблю…

Она тогда смотрела на него — и идиоткой себя чувствовала. Не потому, что ей «рога» наставили. А потому — что не понимала этого мужчину перед собой. Что это за любовь такая у него? Что за понятие о семье, если так?

Почему не ушла в тот момент? Сама же ему развод предложила. Но Романа будто подменили после всего — завело его, что ли, то, что она отстранилась и холодной стала? Теперь он все внимание ей уделял, прямо-таки добивался потерянной взаимности и симпатии, всеми доступными методами прощение заслужить пытался. Словно бы эта холодность Кристины для него лучшим стимулятором влюбленности и афродизиаком служила.