Тетрада Величко - Страница 51

Кристина задыхалась. Ее руки крепко обхватили его шею, а пальцы впились в затылок Кузьмы. Она дышала так надрывно, словно тонула перед этим, и сейчас пыталась хоть немного ухватить воздуха. Уткнулась лицом ему в шею.

Его руки все еще на ее теле, сжимают, гладят, заставляя Кристину выгибаться, тихо, надрывно стонать. И он задыхался, сам глотал воздух распахнутым ртом. И целовал ее веки при этом, брови, скулу дразнил губами, языком. Слабо отдавая себе отчет в том, что делает, продолжая натирать, дразнить ее грудь, скользнул второй рукой из-под майки ниже, провел пальцами по бедрам, погладив голую кожу ног. Поднялся выше, чувствуя, как каждая ее мышца под его руками начинает сотрясаться мелкой дрожью. Подцепил мягкую ткань шортов, потянул в сторону, поднырнув пальцами под них. Так же оттянул белье.

Малышка тихо застонала, как-то дернувшись. То ли испугавшись, то ли, наоборот, стремясь к нему и его ласке. Но Кузьма не собирался сейчас доводить до конца. Точно не в такой ситуации. Или, во всяком случае, не до своего логического разрешения. А вот ей захотелось дать максимум. Ощутить дрожь первого удовольствия Кристины, которое он ей доставит.

Снова впился в губы своей мавки, отвлекая, дурманя так, как и она его с ума свела. И коснулся самого нежного, шелковистого уголка своей малышки. Такого одурманивающе влажного и мягкого! Кристина застонала ему в рот, задрожав крупной дрожью.

Он сжал ее еще сильнее, продолжая и поцелуй, и свои настойчивые, напористые, но ласковые, давящие прикосновения, поглаживая, дразня. Ей не потребовалось много. Кузьма едва успел прижать ее голову к своему плечу, заглушив стон Кристины. И крепко держал любимую, позволяя обмякнуть, повиснуть на нем, до конца погрузиться в это удовольствие, ни о чем не думая и не заботясь. Сам едва не кончил, ощущая ее дрожь. И дышал так, будто спринт только что сдал. Кровь барабанила в висках, лоб испариной покрылся. Но он продолжал держать Кристю, и все еще нежно поглаживал ее чувствительные, дрожащие бедра.

Блин! Он однозначно был бы не против так каждое утро начинать вместо кофе. И по фигу, что у самого пах аж болит от желания и возбуждения.

— Кузьма… — тихо-тихо, едва слышно. Больше щекоча его шею, чем реально говоря.

— Да, малыш? — наклонился к ее лицу, целуя закушенные губы, натертые его щетиной, его ртом, горящие щеки.

— Люблю тебя, — казалось, что она вся расплавилась от этого оргазма. Словно растеклась по нему, окутывая своим теплом и жаром.

Мама дорогая, и это ведь он даже не вошел в нее! Что же потом будет? Что эта мавка сотворит с ним?!

— Выходит, я тебя тоже люблю, маленькая, — усмехнулся он в ее губы, легонько прикусив нижнюю.

Кристина блаженно зажмурилась, обнимая его дрожащими руками. И вдруг встрепенулась, попыталась сдвинуться. Кузьма не пустил, удержав на месте. Больно или нет, а он еще не готов был ее отпустить и лишиться веса Кристины, ее жара на себе.

— А ты, любимый? — как-то неуверенно и смущенно глянула Кристина на него снизу вверх. — Ты же не… — она покраснела, похоже, смущаясь пока открыто это обсуждать.

А он ухмыльнулся во весь рот. Чуть сжал пальцы, все это время продолжающие ласкать ее грудь.

— С этим мы потом разберемся, малышка. Не горит, — оно-то, как раз, горело адским огнем, как ему казалось. Но Кузьма от ее удовольствия какой-то нереальный внутренний кайф получил. И не хотел это пока смешивать. — Главное, что тебе хорошо, мавка моя. — Он вновь поцеловал ее в губы.

В этот раз коротко, но крепко. Вот знал же, чувствовал, что сорвется от поцелуя, последние ограничители перегорят… И перегорели-таки.

— Сейчас мне на работу собираться надо, малыш. А ты иди еще поспи, — поправил ее одежду, хоть так и не сумел заставить себя оторвать руки от груди Кристины. Гладил, дразнил, легонько сжимая.

— Не-а, — покачала головой Кристина, глубоко вздохнув. — Я тебе все-таки сварю кофе. И еду разогрею. А то знаю тебя, так и пойдешь, только сигареты выкурив. А у тебя же работа тяжелая. Ты хоть представляешь, сколько энергии твоему организму нужно, чтобы такие тяжести таскать? Нашел бы что-то больше по себе…

Похоже, пришла в себя малышка немного. Оседлала любимую тему, которую завела, как он грузчиком устроился — что это ужасно тяжелая работа. И Кузьма с его головой точно нашел бы что-то лучше. И легче. Переживала за него. А Кузьме от этого горячо в груди и в голове становилось. Дурел от нее с каждым днем все сильнее. От этой безоговорочной веры в него.

Отпустил, позволил встать, хоть и видел, что у нее еще дрожат и руки, ноги. Блин, ладно, у него самого руки дрожали. Вытащил сигарету и прикурил, пока Кристина кофе засыпала. А потом, понимая, что надо, поднялся, отложил в пепельницу и подошел к раковине, включил воду, сполоснул руки. Плеснул себе в лицо, на затылок, пытаясь мозги в порядок привести. Отпустило немного.

— Все будет, мавка, — пообещал, глянув на нее сквозь капли холодной воды. Подмигнул Кристине, зачарованно уставившейся за него и забывшей про кофе, по ходу. — Будет другая работа. Дай только срок. Разберусь. Освоюсь на гражданке немного. Кофе убежит, малыш, — напомнил он, хоть и не хотелось, чтобы она отводила этот одурманенный, влюбленный взгляд от него.

— Ой, точно! — переполошилась Кристя и подхватила турку дрожащими руками, все же немного расплескав.

А у него так хорошо на душе было сейчас, как ни разу после полноценного секса ни с кем не бывало. Кузьма подошел и обнял Кристину со спины. Уже просто, без поползновений. Хотелось ее все время в своих руках держать.