Тетрада Величко - Страница 141

141

— Я хоть сейчас готова, без разницы где, — тихо согласилась она, прокручивая кольцо на пальце. Как будто наиграться тем не могла. — А мам порадовать не помешает. Им позитивных эмоций не хватает, даже не о чем говорить.

В ее движениях, и даже голосе, ощущалась такая же самая усталость. Разморенность. Словно наконец-то расслабилась после тревог, которыми забивала голову последние часы. Кузьма это всем телом чувствовал: Кристина откинулась, расслабилась, словно бы каждой мышцей обтекала его. И при этом старается на раны не давить, помнит о каждой. Чувствуется же.

— Кофе хочешь? — поинтересовался он, поглядывая на кофемашину.

Расстояние в пару шагов сейчас казалось чертовски длинным. Почти непреодолимым. Помимо этого, чтобы добраться до заветного агрегата, надо было мавку со своих рук спустить. А Кузьма даже думать не хотел о подобном в данный момент.

— Хочу, — улыбнулась она в ответ, а глянула так, что ясно стало: испытывает те же самые сложности.

И не так уж сильно обоим кофе хочется, если подумать! Ну его, в лес! Лучше еще посидит с ней немного.

Глава 28

Кристина была не единственной в их паре, кто видел ночами кошмары. Только признаваться Кузьма, в отличие от нее, в этом совершенно не хотел. Закатывал глаза, когда Кристина еще в клинике заводила разговор о том, что мешает ему спокойно спать ночами, и заявлял, что ей стоит меньше придумывать. Только вот сейчас Кристина точно знала, что дело не в ее богатом воображении. Отнюдь.

В этот раз она проснулась первой. И не от своего кошмара, которых стало гораздо меньше, да и яркость последних снизилась с тех пор, как она стала вновь спать в объятиях любимого. Ее разбудил резкий и сильный захват рук Кузьмы на ее теле. Жесткий настолько, что стало некомфортно, заставив выплыть из состояния отдыха сознание, профессионально привыкшее реагировать на любой стимул. Кузьма спал. Но его лицо было напряжено до такой степени, что сложным казалось разобраться: то ли его терзает боль в ранах, то ли нечто, что он видит во сне. И этот захват рук, от которого становилось больно…

И он ей что-то рассказывает? Ха! Они стоили друг друга, это без вопросов. Оба ночами мучились от кошмаров, о которых не особо желали говорить.

— Родной, проснись, — тихо позвала она, погладив Кузьму по щеке.

Для этого пришлось приложить немалые усилия — чтобы просто высвободить уже онемевшую немного конечность.

Однако на ее старания он лишь усилил захват. Куда больше? И до того дышать сложновато было.

— Кузьма! — повысила голос Кристина. — Я задохнусь.

Его лицо исказилось еще сильнее. Но Кузьма все же открыл глаза, прищурившись. И словно бы с трудом приходя в себя, попытался сориентироваться в обстановке.

— Мавка? — хрипло спросил? Констатировал?

Шумно выдохнул, хотя Кристина и не видела, чтобы любимый задерживал дыхание.

— Все в порядке? — уточнила она, отмечая, что удерживающие ее руки все еще не расслабились. — Что снилось?

Он посмотрел на нее каким-то долгим и тяжелым взглядом. В темноте спальни, разгоняемой лишь лунным светом, из-за того, что оба поленились задернуть шторы вечером, это изучение показалось ей совсем мрачным. Погнало по спине Кристины холодную дрожь, несмотря на крепкие и горячие тиски его объятий.

— Кузьма? — ее голос тоже упал.

— Ничего, — наконец, выдохнул он.

Ну да, ну да. Она же идиоткой стала, как только концы волос осветлила. Ей можно такой бред втолковывать. Ага.

— Мне бы развернуться, — буркнула Кристина. И не планировала, а обида прорезалась в голосе. — Жарко. Вдохнуть не могу.

— Кристина…

Да, она верила, что он сожалеет о том, что она ощущает его нежелание разговаривать. Только Кристине ни йоту от его сожаления не легче! Нахлебалась уже этого по горло за последние годы! Аж к горлу подкатило.

Отвернулась сразу, как только Кузьма хоть немного ослабил руки. Отползла на другой край кровати. Не потому, что рядом с ним не хотела находиться. А потому что это желание было невыносимым и непреодолимым несмотря ни на что.

Глупо надеяться, что после стольких лет порознь за пару дней все само собой притрется. Тем более когда все нерешенные проблемы так и висят дамокловым мечом над ними. Поговорить бы, разобраться. Наорать, что ли! Да не привыкли. До сих пор таятся и прячут все, что на душе, хоть вроде бы и вместе теперь. А полного доверия нет. Не интуитивного. За это и вспоминать нечего. Они на клеточном уровне друг друга принимают. А вот тяготы и тревоги — делить не привыкли. Он все старается ее выгородить и оттолкнуть в этом, словно не понимает, что ранит и режет таким отношением душу.

И она ему не говорит ничего. Молча глотает свои слезы и обиду. То ли в вечном дурном женском «пусть сам поймет и угадает», забывая, что и любимый — человек, которому не дано читать чужие мысли. То ли просто в настолько же идиотском желании облегчить ему жизнь.

А разве помогает это? Ей легче? Ему проще? Поэтому сейчас зубами скрипит и кулаки сжимает? От той ли легкости она в клубок свернулась, словно живот болью раздирает?

И почему от такого простого события — ощущение дикого предательства?

Ну не говорит, и что…?

Только Кристина очень хорошо знала ответ на последний вопрос. Все. Все в этом. Вся его привычка решать любые вопросы самостоятельно. И где гарантия, что снова своим умом ее благо не начнет определять? Вновь не откажется?

От одного лишь предположения — горло сдавило. Села в постели, пытаясь и вдохнуть, и ему не показать, что на грани истерики. Блин! Чем она его лучше?! Только как самой душу открыть, если самый дорогой и близкий тебе свою боль и тревоги не доверяет?! Неужели не заслужила за все это время, чтобы и ее мнение учитывалось? Чтобы ей позволяли его поддерживать? Или только тогда, когда совсем плохо? Когда при смерти?!

141