Тетрада Величко - Страница 122

122

Эти слова были лишены для нее всякой логики и смысла. Не врала Карецкому — Кузьма был для нее всем. Без него она не представляла жизни.

Кузьма просто повернулся и посмотрел на нее таким взглядом, что у Кристины внутри что-то словно порвалось. Лопнуло неясно что в груди и кровоточить стало. Уже в тот момент подкоркой поняла, что — все. Весь смысл уловила. А согласиться с этим не могла. Не в состоянии была принять.

Темные у любимого глаза были. Словно чужие, незнакомые. Жесткие и холодные. Пустые. И только в самой глубине плескалось что-то, что лишь больше боли Кристине причинило. Вина. Он знал, что сейчас делал. Понимал, на что идет и какую ей боль причиняет. И все равно не сворачивал.

— Нет, Кристина. Ты можешь остаться здесь, если захочешь. Я буду платить за квартиру столько, сколько ты жить в ней захочешь. Только я не вернусь. Я ухожу от тебя.

— Как? Куда? Почему?! — ничего не поняла она.

Сорвалась в крик.

Какие-то детские испуганные слезы на глаза навернулись, туманя зрение. Стирая Кузьму, стоящего напротив. Все расплывалось.

— Кузьма! Я не понимаю?! Что не так! Почему ты уходишь? Я же люблю тебя…

— Не будет толку, маленькая, — на мгновение ей показалось, что он дрогнул, что она достучалась до него. Но уже через секунду он вновь отгородился той чужой и неприступной личиной, которой Кристина никогда не видела в любимом. — Сколько я тебя мурыжить могу? Таскать туда-сюда? Тебе нормальный мужик в доме нужен, на которого рассчитывать можно. Который решит все твои проблемы, а не добавит новых.

— Мне ты нужен! — заорала она, дико испугавшись.

Ну что же за бред он говорит?!

Шагнула к нему, схватив Кузьму за руку. Но он отошел. Аккуратно из ее пальцев освободился.

— Нет, мавка. Тебе нормальная жизнь нужна, а не я. От меня сейчас одни проблемы будут. Не надо оно тебе. Ты можешь врачом хорошим стать. Отличным. Мечтала всегда, я же знаю. А я… Видишь, как оно все складывается… Если опять подрежут? Или еще что? На зону попаду? Как ты жить будешь? Зачем? Не заслуживаешь ты такого. Или если не вылезу в следующий раз, когда кто-то счеты сводить будет… Что тогда? Ты что, не помнишь, как наши матери всю жизнь в одиночестве промучились? Оно тебе надо, так жить? Я для тебя такой судьбы не хочу!

— Да мне все равно! Кузьма! О чем ты говоришь?! О чем?! — опять сорвалась, закричав так, что голос захрипел. Зарылась руками в волосы, сдавив виски. — Что происходит, Кузьма?! Мне же ничего не нужно, только ты…

— А если я подохну, ты как жить будешь? Со всеми моими долгами, которые не в деньгах? Которые тебе и подавно не нужны?! — рявкнул вдруг он так, как никогда с ней не говорил. Сам сорвался.

Выдохнул резко. Сжал челюсти. Руки стиснул в кулаки.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь сейчас, Кристина. А я имею полное представление. И не хочу. Не буду втягивать тебя в это. Не буду так подставлять. Я ухожу. Всегда помогу, ты во всем на меня рассчитывать можешь… Только… Живи дальше без меня, Кристина. Найди… — он замолчал, тяжело сглотнув, отвернулся, прошел по кухне туда-назад. Остановился у порога, обернулся. — Найди нормального человека, который с тобой рядом все время быть сможет, помогать будет, а не станет пропадать сутками или опасности тебя подвергать.

Она к нему бросилась, не собираясь этот бред дослушивать. Никак не могла сообразить, что же творится? Может, у него от таблеток в голове помутилось?

— Родной! Мне не нужен никто, ты же сам знаешь! Брось это все! Ну что мы с тобой — не заработаем? Ведь жили раньше, и ничего нам не надо было, кроме булки на двоих. Любимый!! — заплакала, глотая слова и буквы. — Брось, уйди оттуда. Не нужны нам такие деньги! Мне только ты нужен, понимаешь?! Я не хочу ничего больше, никого не хочу… Что же ты говоришь такое, Кузьма?!

Она никак не могла понять, что он это все серьезно говорит. Что не шутит. Пусть Кузьма никогда так глупо и не шутил… Задыхаться начала. Ей совершенно не хватало воздуха.

— Я не могу бросить, Кристина. Уже не могу, — сипло прошептал он, словно и самого Кузьму кто-то душил. На секунду обхватил ее лицо рукой, как всегда это делал. Прижался своим лицом к ее макушке, резко втянул в себя воздух, словно ею дышал. — Но тебя в это тянуть не собираюсь. Ты должна жить нормально.

Он глянул прямо на нее. Сжал челюсти так, что желваки на щеках заиграли. И резко разжал свои пальцы, будто сам себе не разрешал больше задерживаться. Отвернулся к коридору.

Кристина не могла его отпустить. Не в состоянии была. Как можно позволить уйти части себя? Как руку или ногу отбросить? Сердце и легкие вырвать из грудной клетки скопом и бросить в сторону?

— Кузьма! — она рухнула на пол, ухватив его за ноги. Сама на колени встала, запрокинув голову. — Я умоляю тебя, не уходи. Мне все равно, ты же знаешь! Я же никогда тебя этим не упрекала. Я все вытерплю с тобой, все вынесу. Мы вместе со всем справимся. Не уходи, родной… Любимый… Я без тебя не смогу. Не выдержу…

У него глаза почернели, лицо. Никогда у Кузьмы такого бешеного взгляда не видела. И такого опустошенного одновременно. Сокрушенного. Словно через кожу и мышцы кости проступили, придавая ужасный вид какой-то посмертной маски. И губы он сжал так, что их просто стало не видно.

Но ничего не ответил ей. Медленно наклонился. Осторожно расцепил ее руки и отступил. После чего просто отвернулся и вышел из квартиры. А Кристина так и осталась стоять на коленях на полу с непониманием глядя на ладони, которые он отцепил от себя. И пытаясь понять, что случилось? Когда и как все пошло не так? Только понимания не происходило. Потому что ее мир крошился по кусочку, и Кристина, казалось, слышала грохот этой рушащейся картины собственного мироздания.

122